Когда я был помладше, я был уверен, что моя миссия — внедрить инфостиль, сделать текст в России понятным и читаемым, спасти русский язык от канцелярита. Мне казалось, что это благородно и важно.
И вот я пишу советы, статьи в блог, веду курсы. А потом какая-нибудь копирайтесса напишет в Фейсбуке очередной «инфостиль лишает текст души», и я уже осатанело пишу отповедь.
Раньше такие дамы меня выбивали из колеи. Но недавно дошло, что бесят меня не сами люди. Меня бесило то, что я их спасаю-спасаю, а они не спасаются.
И вот дошло: люди-то спасаться не должны. Кто хочет — возьмет мой метод и будет на нем зарабатывать. Кто не хочет — не проблема, мне больше достанется.
И вообще с чего я решил, что для таких людей мой метод — это спасение? Черт возьми, да я сам каждые полгода улучшаю метод — как я сам могу говорить, что инфостиль 2016 года — это для кого-то спасение? А потом, может быть, их графомания — это единственное, что дает им силы и хлеб?
Короче: не надо никого спасать. Есть метод, его нужно совершенствовать. Есть знания, их нужно обновлять. Есть работа с понятным полезным действием, ее нужно делать. А еще время жизни стремительно уходит, и если горевать за каждого графомана, то ничего из этого не успеешь.
